За два года объём ВВП России увеличился более чем на 8% — прежде всего за счёт активного роста обрабатывающей промышленности, сферы услуг, строительства, логистики и сельского хозяйства. Об этом в эксклюзивном интервью RT рассказал глава Минэкономразвития Максим Решетников. По его словам, на фоне санкционного давления экономика не только стала сильнее и эффективнее, но и начала развиваться по новой модели, основанной на внутреннем спросе. Впрочем, не все отрасли оказались готовы к изменениям, что стало одной из причин разгона инфляции. Теперь перед правительством стоит задача снять имеющиеся структурные ограничения и помочь Центробанку быстрее вернуться к снижению процентной ставки. Помимо этого, министр рассказал о будущем БРИКС и влиянии американских пошлин на мировую торговлю.
— Максим Геннадьевич, 7 февраля Росстат опубликовал первую оценку ВВП России за прошлый год. Как оказалось, экономика выросла сильнее ожиданий и прибавила более 4%. Что стоит за этим показателем и как вы оцениваете общее положение дел в экономике сегодня?
— Наверное, скорее надо говорить о результатах последних двух-трёх лет, с момента начала СВО и санкционного давления, когда экономика стала активно адаптироваться к изменившимся условиям.
У нас начала выстраиваться новая модель роста, основанная на внутреннем спросе и на экономике предложения. При этом сохранился открытый характер экономики и продолжилась активная политика по поддержке экспорта, замещению импорта и развитию внешней кооперации, но только уже с другими партнёрами. То есть идёт такая активная перестройка.
Если мы посмотрим на весь этот путь, то увидим, что Росстат не только опубликовал первые данные за 2024 год, но и уточнил цифры за 2023-й. В целом произошла позитивная переоценка. Хотя в 2022-м спад оказался чуть сильнее, чем считалось прежде (-1,4% вместо -1,2%. — RT), оценка роста за 2023-й была существенно улучшена — до 4,1% (с 3,6%. — RT). Ну а в 2024-м мы прогнозировали рост на 3,9%, а получили тоже 4,1%. В принципе, цифры действительно хорошие.
Более того, мы понимаем и физически видим, за счёт чего были достигнуты такие результаты. За счёт роста обрабатывающей промышленности, а также отраслей, ориентированных на внутренний рынок, особенно в секторе услуг, включая, например, туризм и общепит. За счёт развития строительства (и жилищного, и инфраструктурного, и промышленного), транспорта, логистики, а также сельского хозяйства, которое тоже вышло на новый уровень.
То есть экономика за это время стала сильнее, плотнее, эффективнее и гибче, потому что действовать пришлось в условиях санкционного давления, перестройки логистики и расчётов, а также повышенной волатильности на финансовых рынках, в том числе валютном. В основе всех этих усилий лежит бизнес, который умеет работать и пережил уже не один кризис. Важно, что у нас по-прежнему поддерживаются рыночные институты, права собственности, конкуренция и свободное ценообразование, поэтому компании продолжают активно инвестировать, хозяйствовать и развиваться.
При этом сейчас экономика уже находится в другой части цикла. Идёт некоторое охлаждение из-за очень высоких процентных ставок и сокращения кредитования.
— Учитывая наблюдаемое сегодня охлаждение экономики, на какие темпы роста ВВП мы можем выйти по итогам текущего года и когда стоит ожидать возвращения хотя бы к 3%-ному росту?
— Наверное, о конкретных темпах мы скажем чуть попозже, в апреле. Сейчас только начинает выходить годовая статистика, затем мы оценим данные января — февраля и посмотрим, насколько быстро и какими темпами дальше пойдёт охлаждение. Если в январе темпы были достаточно высокими, то сейчас мы видим, что они уже немного изменились, но тем не менее экономика охлаждается.
Смотрим и на инфляцию тоже, как развивается ситуация с импортом и курсом. В целом все те меры, которые приняты для сдерживания цен, — они действуют. Мы, как правительство, работаем вместе с Центральным банком и договорились о некоем совместном комплексе мер, чтобы помочь ЦБ быстрее приступить к смягчению денежно-кредитной политики.
Это касается в том числе ограничения кредитования госкомпаний. Сегодня они занимают ощутимую долю в общем объёме кредитования и реализуют достаточно амбициозные инвестиционные программы.
Нам нужно сделать так, чтобы кредитный ресурс в экономике (а он всё же ограничен) эффективно распределялся между частным сектором и государственным, чтобы госкомпании, пользуясь поддержкой, не позволяли себе лишнего за спиной государства. В то же время надо понимать, что перед многими из них стоят очень серьёзные задачи по созданию новой инфраструктуры и перезапуску экономики. Поэтому надо искать вот этот очень сложный баланс.
Вторая часть — это наши льготные программы кредитования. Когда правительство дотирует ставки (то есть для какого-то сектора экономики мы устанавливаем пониженную ставку), Центробанк вполне обоснованно говорит: «Вы тем самым снижаете эффективность общей денежно-кредитной политики». Поэтому важно, чтобы область дотирования была очень адресной, чёткой и выверенной, так как при её сильном расширении ЦБ вынужден делать чуть более высокие ставки для всей остальной экономики. Поэтому здесь у нас тоже есть система договорённостей и комплекс мер, которые мы реализуем.
Правительство, конечно, очень серьёзно мониторит ситуацию в отдельных отраслях. Да, все понимают, что произойдёт какое-то сжатие, охлаждение — и будет не самый простой период, заказов станет меньше. Но наша задача — чтобы никто из компаний не выбыл из строя. Поэтому у нас создана специальная правкомиссия, которая следит за ситуацией и вырабатывает точечные меры, чтобы сгладить вот это общее охлаждение экономики и его влияние на отдельные отрасли.
- © Александр Кондратюк
Что касается роста ВВП в 3%, то это такая наша главная дискуссия: какой потенциал роста вообще у российской экономики? То есть каким темпом она может расти, чтобы не возникало споров о её переохлаждении или перегреве. Просто если ситуация кризисная, то всем понятно, что идёт спад и нужно принимать соответствующие решения. А вот если экономика находится в нормальной ситуации, то возникает вопрос: где начинается перегрев и что вообще считать перегревом?
Дискуссия о потенциале роста имеет немного теоретический характер, но из неё следует набор достаточно большого числа практических шагов, которые нужно делать. В первую очередь это касается нашего главного ограничения сейчас для роста экономики — ситуации на рынке труда. Нам действительно остро не хватает рабочих рук, мы это понимаем. Для этого надо заниматься повышением производительности труда в разных секторах.
Есть ещё инвестиционная и технологическая повестка, а также вопросы институциональных основ экономики, контрольно-надзорной деятельности, делового климата и так далее. Всё это влияет на потенциал роста.
Поэтому вопрос даже не в том, достижим нормальный рост экономики в 3% или нет. Он достижим и при определённых условиях может быть даже больше, но для этого надо очень активно работать с регуляторикой, рынками, барьерами, уверенностью предпринимателей и с их желанием инвестировать. Одной лишь процентной ставкой всё не определяется. Она рано или поздно снизится, а структурные ограничения сами собой никуда не денутся, и с ними надо работать.
— Вы упомянули, что экономика последние несколько лет начала развиваться по новой модели. Как сегодня проходит структурная трансформация? Чего уже удалось добиться, а над чем ещё предстоит работать?
— Структурная трансформация идёт, и в основе её лежит внутренний спрос. Причём мы видим, что не все наши отрасли оказались готовы к росту спроса, и это выражается в том числе в росте цен. То есть значительная часть инфляции вызвана структурными изменениями потребления.
Если взять ту же продовольственную группу, которой мы сейчас очень активно занимаемся вместе с Минсельхозом и торговыми сетями, то увидим, что, например, удорожание молочной продукции, в первую очередь масла, вызвано тем, что у людей с ростом доходов поменялась структура потребления. Люди стали покупать больше сыров и масла, но нужный для этого объём сырого молока пока ограничен, потому что наращивание стад и создание новых ферм требует времени, и для этого нужно активнее инвестировать.
То же самое мы видим в туризме. Рост спроса на путешествия внутри страны всё ещё не соответствует имеющимся возможностям, хотя за последние годы они выросли и продолжают расти. Плюс у нас всё ещё закрыта для полётов значимая часть наших южных территорий, в первую очередь Крым и частично побережье Краснодарского края.
При этом, конечно, идёт замещение: например, туристами активно прирастают Кавказ и ряд других территорий. Туда тоже надо вкладывать, потому что страна большая и людям нужны альтернативы, чтобы всюду можно было летать и смотреть. Есть у нас и объективные ограничения по воздушному парку, мы тоже это понимаем.
- РИА Новости
- © Павел Львов
В то же время нельзя не сказать о промышленности, которая сделала большой шаг вперёд. Причём это не только оборонно-промышленный комплекс, который, естественно, вырос и где существенно увеличилась производительность труда, произошли дозагрузка и обновление мощностей.
Мы рассчитываем, что произошедший рост ОПК со временем даст ещё дополнительный импульс развитию гражданского сектора, потому что там коллективы, оборудование, инженерный корпус и люди, способные быстро создавать сложную продукцию, и они это доказали. Возможность оперативно разворачивать производство — это то, что было и будет востребовано в нашем гражданском комплексе.
Однако сам по себе гражданский комплекс тоже сейчас развивается. У нас идёт большая адаптация. Например, когда ушли западные автопроизводители, была поднята вся экономика и возник вопрос, насколько вообще справедливым было распределение тех доходов, которые они получали на российском рынке. Но сейчас эти доходы здесь, и АвтоВАЗ, и другие производители проделали определённую работу: многие узлы были замещены, и сейчас идёт выпуск продукции. Конечно, её пока недостаточно, но это опять-таки вопрос развития.
Наращивание производства наблюдается по разным направлениям. Мы видим большой спрос на инвестиционное оборудование, например для горной промышленности и энергетики. К сожалению, очень много чего придётся ещё досоздать, но сам процесс активно идёт, и это такой позитивный импульс, который мы будем ощущать ещё ближайшие годы.
— Вместе с российской экономикой мы сегодня наблюдаем и трансформацию глобальной. Например, состав БРИКС расширился, и теперь объединение опережает «Большую семёрку» как по численности населения, так и по объёму ВВП. Что России даёт участие в этой группе?
— Сейчас идёт фундаментальное переосмысление вообще всех процессов. На каком-то этапе БРИКС было скорее больше политическим объединением и продвигало иную ценностную повестку, хотя параллельно с этим, конечно, шло обсуждение вопросов торговли, торгового союза, то есть это всё тоже развивалось. Однако последние два-три года и эти санкции, введённые против нас, показали, что у нас есть потребность в большем — в общей безопасной инфраструктуре для взаимодействия.
О чём идёт речь? Об элементарной системе платежей, о системе транспортировки и страхования-перестрахования грузов, о безопасности прохода торговых судов в тех или иных проливах и странах, о системе обслуживания авиации, чтобы ограниченный набор западных производителей не определял, в какую страну можно летать, а в какую нельзя, где можно обслуживать, а где нет.
То есть это такое достаточно фундаментальное переосмысление, и по большому счёту только на площадке БРИКС сейчас можно искать ответы на эти вопросы. На прошедшем саммите в Казани под председательством России, который готовил Владимир Путин, как раз были обозначены эти тренды и сделаны важные шаги в данном направлении.
К 2030 году БРИКС будет занимать примерно 40% мировой экономики, в то время как на западный блок будет приходиться лишь 27%. То есть мы будем делать все эти шаги, уже будучи в полтора раза больше экономически, чем G7.
Параллельно с этим, я думаю, будет расти не только финансовое, инвестиционное и торговое сотрудничество, но ещё и технологическое. По крайней мере, мы с нашими партнёрами по БРИКС активно об этом говорим и уже реализуем проекты.
- AP
Со временем, пройдя какие-то точки, мы выйдем на обозначенные тренды, поэтому за БРИКС точно будущее, и это однозначно необходимая нам площадка. При этом надо сказать, что Россия старается активно участвовать во всех площадках, где вырабатывают общие правила игры, будь то ВТО или Парижское соглашение.
Хотя сейчас ВТО находится под давлением. Мы понимаем, что все эти пошлины, которые вводят американцы, они идут вне международного права. США используют различного рода интерпретации и лазейки, по большому счёту разрушая рост мировой экономики и глобальное благополучие. Однако мы уже три года живём в подобных условиях, поэтому научились с этим работать. Мы адаптируемся и сейчас больше ориентируемся на собственные источники развития.
— Какие ключевые цели ставит перед собой министерство на этот год?
— Министерство выполняет функции штаба правительства во многом, поэтому наша цель — это эффективное и своевременное реагирование на риски, подготовка предложений и решений. Ну конечно, у нас есть и собственная большая повестка, тоже, разумеется, в русле тех задач, которые решает правительство.
В частности, это максимальная реализация всех мер, которые могут помочь ЦБ быстрее снизить процентную ставку. Это в первую очередь вопросы инфляции, рынка труда, производительности, поддержки инвестиций.
Несмотря на то что в период охлаждения экономики сложно говорить о старте каких-то инвестиционных проектов, у нас по-прежнему много инвестпроектов на марше, что называется. Например, идёт активное строительство заводов, и очень важно ни одну из этих строек не остановить, чтобы всё продолжалось, было доведено до конца и не легло какими-то убытками, недостроями и омертвлённым капиталом.
Важную роль играют и вопросы технологической повестки, работы с регионами, развития туризма, ну и, конечно, экономической повестки, где мы тоже выполняем большую работу. Поэтому повестка министерства очень обширна, и, наверное, сложно сказать, чем из этого можно пожертвовать. Скорее везде приходится выбирать главное и концентрироваться.
Но у нас очень сильный коллектив. Это команда профессионалов, многие из которых десятилетиями работают в министерстве, имеют опыт изменения повестки и готовы решать те задачи, которые перед нами ставят президент и правительство.
