Снайпер-морпех с позывным Француз стал известен в сети после того, как остановил вражеский танк, врезавшись в него на УАЗике. Боец получил серьёзные травмы, но смог восстановиться и вернуться на передовую. В 2024 году в ДНР Француз освобождал те же места, где 80 лет назад воевал его прадед, служивший пулемётчиком на 1-м Украинском фронте. Морпех рассказал RT, как трое суток выслеживал вражеского снайпера, почему не ведёт подсчёт поражённых целей и что общего у артобстрела и шахматного поединка.
- © Фото из личного архива
«Мы были в районе Попасной: по нашим позициям работал снайпер ВСУ, надо было его снять. Я залёг, стал высматривать в прицел место, где мог лежать противник, ждал, пока он себя обнаружит. Расстояние между нами совсем небольшое было, метров 150. Смотрю — на свету что-то жёлтое бликнуло. Так он себя и выдал — ВСУ тогда мотали себе на руки жёлтый скотч», — этот эпизод морпех с позывным Француз упоминает вскользь и дуэлью не считает — «так, мелочь». Мужчина служит в группе тяжёлых мобильных снайперов в 155-й бригаде морской пехоты Тихоокеанского флота и работает с крупнокалиберными винтовками на сверхдальних дистанциях. Привычное расстояние стрельбы для таких бойцов — от 1,3 км и дальше.
«Это стандартные для нас дистанции, на которых можно сорвать штурм противника, а он даже не поймёт, что это было. Прикрываем своих штурмовиков, ликвидируем вражеские пулемётные и автоматные расчёты», — добавляет Француз.
Его личный рекорд по дальности стрельбы на передовой за время службы на СВО — 1820 метров.
«Под Угледаром в прошлом году у вэсэушников была тропа, по которой они пробирались и пытались подойти ближе к позициям наших штурмовиков. Когда мы со снайперской группой пришли на место и стали за ними следить, они ходили спокойно пешком — место было не прострелянное, расстояние большое. А ещё сложность в том, что там везде сопки, за которыми противник удачно прятался. Но мы их в итоге достали. Не меньше недели прикрывали это место, чтобы наши штурмовики спокойно могли работать. По той тропинке ВСУ больше не ходили — перебирались ползком, но добраться до наших не могли», — говорит морпех.
«Кто-то должен за это ответить»
Свой «иностранный» позывной он получил из-за необычного имени Леон, хотя к Франции не имеет никакого отношения: родился и вырос в Приморском крае. Родители много работали, и Леон часто оставался у прадедушки — Павла Ефимовича Пантина.
«Он 1924 года рождения. В 18 лет отправился на фронт: начал со Сталинграда, а потом дошёл до Берлина и даже дальше. Война для него закончилась не 9-го, а 11 мая 1945 года с окончанием Пражской наступательной операции. Прадед очень большое влияние оказал на меня. Он был уже старенький, когда меня растил. Но у него до конца жизни осталась военная выправка. Своими действиями, словами, характером он меня воспитал как мужчину и привил понимание того, что такое патриотизм. Хотя про войну ничего не рассказывал — не любил вспоминать про это. Но каждое 9 Мая он надевал пиджак с орденами, мы с ним смотрели парад Победы», — рассказывает Леон.
В годы войны Павел Ефимович служил пулемётчиком, был трижды ранен, награждён медалями «За отвагу» и орденом Отечественной войны I степени. В том числе за то, что в бою взял в плен немецкого языка.
По словам Леона, на его решение в 2013 году пойти служить в армию после учёбы напрямую повлияло воспитание, данное прадедом.
«Там я стал изучать снайпинг. Кстати, пулемёт, за которым работал прадед, это та же винтовка, только чуть поскорострельнее, — улыбается морпех. — Пулемётчики и снайперы — это приоритетные цели у противника. Потому что мы срываем врагу ротации, обламываем штурмы, прикрываем наших бойцов, которые могут отойти или зайти на позиции».
В 2014 году после пожара в одесском Доме профсоюзов, где заживо сгорели противники «евромайдана», Леон отправился в Донбасс добровольцем. Как и его прадед, он не любит говорить о том, что видел на передовой. Например, как в ДНР стал свидетелем обстрела городской школы, из которой в этот момент выходили дети после занятий: «Такие беленькие красивые огоньки опускались на землю, и эти маленькие дети падали вместе с ними. Вспоминать это всё не хочется на самом деле… Но просто кто-то должен за это ответить».
- Тяжёлым снайпером Леон стал во время службы в морской пехоте на СВО
- © Фото из личного архива
Во время операции в Сирии Леон подписал контракт с Минобороны и служил снайпером там, а с началом СВО вновь отправился на передовую как доброволец.
«Когда началась спецоперация, не было даже мысли сидеть и смотреть. Я должен был в этом участвовать. Я к этому как будто всю жизнь готовился: изучал военное дело. Как говорится, хочешь мира, готовься к войне», — говорит собеседник RT.
Перед отправкой на фронт он успел сделать предложение своей девушке. Свадьба была быстрой и простой: приехали в ЗАГС, расписались, а на следующий день в шесть утра Леон уже улетел в другую часть страны.
«Мы жили вместе уже три года, свадьбу давно планировали, но тут пришло понимание, что надо сделать это быстро. К сожалению, свадебного путешествия у нас не было. Но ничего: боевые действия закончатся, тогда всё отпразднуем», — говорит боец.
На спецоперации Леон был сначала штурмовиком, а затем попал в группу тяжёлых снайперов под командованием легендарного снайпера, Героя России и Героя ДНР с позывным Ярый.
Остановить танк на УАЗике
Помимо работы с крупнокалиберными винтовками, Француз освоил и другие военные профессии. Хороший боец должен быть и стрелком, и штурмовиком, и водителем-механиком, и поваром, считает он.
«Я на передовой своим товарищам и «французскую» кухню могу приготовить: шурпу из козлятины, шашлык, плов», — шутит боец.
В 2022 году снайперу-морпеху пришлось сражаться с противником без винтовки, за баранкой «любимого УАЗика» во время освобождения сёл в ДНР.
Француз присоединился к группе эвакуации раненых, поскольку он уверенно водил машину на «механике». Очередной рейс по вывозу раненых совершали ночью, ехали, как и полагается, без освещения, соблюдая светомаскировку.
«В Донбассе есть такой очень сложный для военных нюанс: с 23 часов и до часу ночи не видно вообще ничего. Абсолютно непроглядная тьма, а прибор ночного видения через стекло не «бьёт». До точки эвакуации остаётся метров 300, и тут мы слышим характерный пронизывающий свист: как будто летит и приближается тяжёлый снаряд. Но секунды идут, а ничего не происходит. В этот момент мы решаем на несколько секунд включить фары, чтобы понять обстановку. Включили, товарищ орёт: «Танк справа от нас!» — вспоминает Леон.
Уже позже выяснилось, что вражеский танк вышел на наши позиции, а сообщить об этом эвакуационной группе не успели, поскольку радиоэфир был заглушён противником. Француз с товарищем оказались один на один с танком: уехать от такой машины через голое поле невозможно, к тому же оно могло быть заминировано.
«Бежать от танка — не вариант в нашем случае. Мы с товарищем согласились, что надо брать его на таран: хотя бы обозначим, чтобы наши увидели. Ну и всё, поехали прямо на него. Последнее, что успел подумать: «Мама, прости!» — рассказывает Леон.
Горящий танк и УАЗик увидели две российские БМП, которые как раз ехали на перехват вражеской машины. Француз после столкновения вылетел через лобовое стекло. Бойцы на БМП успели эвакуировать Леона и второго бойца и уничтожить танк, который был временно заблокирован.
Леон несколько дней пробыл в коме, получил серьёзные ранения правой части лица и очнулся в госпитале в Ростове-на-Дону. Сразу после пробуждения подумал, что попал в плен: проверил, не привязан ли к койке, первый не заговаривал, ждал, когда заговорят врачи. В больнице снайперу не давали гарантий, что он сможет полностью реабилитироваться и снова встать в строй. Но Леон вернулся не только в родную бригаду, но и в свою группу тяжёлых снайперов.
Дуэли русского Француза
Сложность в работе с крупнокалиберными винтовками не только в дальних расстояниях, но и в том, чтобы уйти живыми после выполнения задачи, говорит Леон. Как только ВСУ понимают, откуда ведут огонь российские снайперы, они начинают обстрел из танков, миномётов и артиллерии.
Так, во время одного из таких обстрелов Француз вместе с напарником полтора часа преодолевал расстояние в 500 метров до укрытия. В таких случаях уход от обстрела напоминает шахматный поединок, считает Француз.
- Как и его прадед, Леон за время службы на передовой получил две медали «За отвагу»
- © Фото из личного архива
«Когда по тебе работает тяжёлое орудие, важно панике не поддаваться и не бегать туда-сюда. Надо наперёд предугадывать, что думает противник о твоих действиях, и делать прямо противоположное. У них обычно при обстрелах тактика вилки: один снаряд ложится впереди, другой — назад, и третий — в середину, — рассказывает снайпер. — На Южных дачах с товарищем отстрелялись из полуразрушенного здания, спустились на первый этаж, начинаются прилёты. Я Иванычу говорю: «Смотри, первый прогревочный, второй пристрелочный, а третий — вот сюда под окошко сейчас и прилетит». Пару секунд, свист, снаряд ложится именно в то место, куда я указал. Контузило нас, но мы вышли с позиций: живые, задачу выполнили».
Во время освобождения Угледара Француз в составе снайперской группы круглосуточно вёл наблюдение за позициями ВСУ: отслеживал ротацию подразделений, ликвидировал боевиков.
В один из дней поступил приказ — ликвидировать вражеского снайпера. Задачу выполняли сразу три наших снайпера, которые трое суток провели на одном месте: высматривали противника и ждали, пока тот выдаст себя. В какой-то момент Леон заметил, что куст недалеко от той точки, куда он смотрел в прицел, стал двигаться. Второй снайпер тоже заметил движение: оба морпеха выстрелили синхронно и выполнили задачу.
По словам Француза, он не ведёт подсчёт ликвидированных боевиков. «Не надо мысли этим забивать — надо работать с холодной головой. Это важно для снайпера, особенно когда много времени проводишь на передовой. Это твоя работа: поставили задачу, ты её должен выполнить», — говорит морпех.
Осенью 2024 года Француз вместе с товарищами выходил с позиции после выполнения очередной задачи.
«Пацаны со мной были молодые, я им сказал, что пойду первым, чтобы проверить отход. Побежал, тут слышу звук коптера — завис над нами. Ору своим: «Назад!» Но сам не успел укрыться: самодельное взрывное устройство с коптера взорвалось прямо у меня в ногах», — вспоминает собеседник RT.
Товарищи помогли ему добраться до безопасного места, оказали первую помощь. Несмотря на серьёзные раны, Леон смог бежать самостоятельно. Позже врачи обнаружили шесть переломов в одном голеностопе.
Сейчас Француз восстанавливается в родном Владивостоке: он перенёс несколько операций, впереди ещё одна. Леон готовится вести подготовку боевых снайперов в спортивно-стрелковом центре «Восток», который строят в Приморском крае. А пока занимается увековечиванием памяти своего прадеда. Фотографии и боевые награды Павла Ефимовича он передал в музей. Как и у прадеда, у Леона на груди тоже две медали «За отвагу».
«Продолжаю дело прадеда. Кстати, мы с ним даже служили примерно в одних и тех же местах. Павел Ефимович освобождал города на 1-м Украинском фронте, как раз там довелось бывать и мне», — добавляет Леон.
